30 декабря 2010 года я, Элла Кесаева, пришла по повестке к дознавателю службы судебных приставов.
Дознаватель Карелидзе Т.В. ждал меня в 10 часов. Появилась я в его кабинете в 12 часов. По реакции дознавателя было видно, что он меня уже не ждал. На его рабочем столе лежали бумаги: постановления о возбуждении уголовных дел против меня, Маргиевой Светланы, Бзаровой Эмилии.
Я обратилась к Карелидзе с вопросом: «Уже готовы постановления?». Он скомкал бумаги: «Это черновики». Желание давать объяснения после такого ясного исхода дела совершенно отпало. Я попросила чистые листы бумаги и начала писать заявления на имя начальника отдела дознания: заявление о прекращении проверки, как незаконных действий, так как решение суда, воспринятое дознанием, как заявление о составе преступления, нами обжаловано и не вступило в законную силу. Во втором заявлении я просила начальника дознания в виду окончания проверки (вынесено постановление о возбуждении уголовного дела) предоставить мне возможность ознакомиться и снять копии с материалов проверки.
Карелидзе прочитал мои заявления и усмехнулся: «Я ещё постановление о возбуждении не вынес. У нас на всякий случай готово два постановления, и об отказе в возбуждении уголовных дел тоже. У нас так делается. А окончательное постановление я вынесу 1 или 2 числа. И никаких копий документов я вам не дам. Это в каком законе вы такое видели?»
- «В ч.2 ст.24 Конституции РФ: обязаны ознакомить с документами, затрагивающие мои права и свободы. В выходные дни будете выносить постановления?».
Материалы проверки Карелидзе так и не дал, но говорил уже с оговоркой.
Я дала письменные объяснения дознавателю, где разъяснила о неправомочности на данное время проводить проверку и незаконности составленных против нас протоколов об административном правонарушении, о том, что понятые, указанные в протоколах, являются сотрудниками правоохранительных органов.
Дознаватель был равнодушен ко всему, что я говорила и писала. Он нервно подчищал свой рабочий стол, убирая все бумаги под стол, и несколько раз повторил: «Я маленьких человек. Что вы от меня хотите. Не бойтесь, может быть, прокурор отменит наше постановление».
Я ни о чем его и не просила. Думала о Маргиевой Свете, матери единственной двенадцатилетней дочери, погибшей в теракте. Она сказала мне после решения мирового суда о составе преступления в нашем протесте: «Уголовные дела против должностных лиц по теракту закрыты, их всех государство оправдало. Ни один из них за гибель моей девочки не понес ответственности. А за протест в уже закрытом суде мне государство предъявляет уголовное дело. Как мне жить в таком государстве?»
Элла Кесаева ВОО «Голос Беслана»